воскресенье, 28 декабря 2008
Название: Морфий
Тип: полнометражный фильм (Россия)
Жанр: драма
Год: 2008
Леонид Бичевин (на фото), Ингеборга Дапкунайте и Андрей Панин в новом фильме Алексея Балабанова "Морфий". Сценарий Сергея Бодрова-младшего по мотивам произведений Михаила Булгакова.читать дальше1917 год. Уже грохнула февральская революция и на подходе большевистский переворот, а молоденький доктор Михаил Поляков (Бичевин), пытаясь выйти из любовной депрессии, покидает Москву и уезжает в самую глушь Ярославской губернии на место врача земской больницы. В наследство от немца-предшественника ему достаются весьма недурные апартаменты, прислуга, суетливый фельдшер (Панин), пара сестер милосердия (одна из которых Дапкунайте), чудовищно дремучий сельский народ и много-много морфия. Пытаясь соответствовать статусу, Поляков стоически погружается в работу с местным населением. Больных, которые доводят свое здоровье до предсмертного состояния, - лечит. Медсестер и голодных до секса вдовствующих особ, которые находятся в эйфории от юного московского субъекта, - тащит в постель. Окружных помещиков, которые обеспокоены усилением большевиков, - элегантно развлекает. Но это лишь в те моменты, когда доктор не обеспокоен поисками в своем чемодане очередного пузырька морфия...
Чем дальше снимает Алексей Балабанов, тем интереснее становится. "Морфий" - на первый взгляд - далеко не шедевр, но как бесцеремонно въедаются в память, чтобы остаться там навсегда, эти потрясающие сельские зарисовки, выполненные с неожиданным блеском: прибытие поезда в глухомань, погоня волков за упряжкой во время вьюги, изумительная сцена в туалете помещицкого дома (с последующим возвращением уколотого доктора в гостиную), натуралистические сцены с ампутацией и операцией на горле (даже я отводил глаза), до боли знакомые причитания деревенских женщин, для которых смерть собственного ребенка менее страшна, чем возможное недовольство мужа. А это фактически безчувственное фиксирование наркоманского разложения, с дальнейшим затягиванием в омут дурмана всего живого? Балабанов словно завораживает зрителя намеренно отстраненным рассказом, параллельно выдавая исторические подробности происходящего в стране, излома, который нам аукается до сих пор. И как же здорово, что именно Леониду Бичевину режиссер дал роль доктора Полякова. Бичевин убедителен, гармоничен, да еще и жутко похож на Булгакова. И Ингеборга Дапкунайте этой своей ролью медсестры Аннушки заставляет забыть о всех своих дурацких и пошлых телепроектах и киноопытах, напоминает нам, что она актриса высокого класса. Ну, а про финальные минут десять можно, кажется, писать диссертацию и спорить бесконечно. Хотя, как говорится, лучше один раз увидеть.
Алексей Балабанов подтверждает статус главного отечественного режиссера своего поколения.
@темы:
кино,
рецензия,
драма
просто получилась очередная чернуха от "великого режиссера"
очередная чернуха от "великого режиссера"
Поддерживаю. Подчёркнуто неприятного еврея и минета в деревенских интерьерах уже достаточно, чтобы лишить сие произведение настроения булгаковских "Записок".
евреев не видела.
после НГ планируется редизайн сообщества на более читабельный.
спасибо
Фильм слабый, мотивации героев неубедительные. Кололись они, кололись... дальше то что? Что он хотел этим сказать - не употребляйте, детки, наркотики, это плохо, пнятненько?
Еще этот его натурализм... "Ценители" конечно скажут, что я ничего не поняла, но к чему это сгущение красок? И так чернуха чернухой, так еще и на раздробленные кости смотреть - в этом искусство? Фильм совсем не глубок, просто отвратительное зрелище, типичный балабановский прием - эпатировать. Не удивлять, не поражать, а эпотировать.
Обидно, когда его главным нашим режиссером называют...
это же просто пустой фильм
он явно деградирует, в морфии почти нет отвратительного
раз хотелось, но...Но вот в чем дело...
Вы обратите внимание как Балабанов воздействует на зрителя при помощи музыки! Это уже просто его коронка.
Можно сравнить с "Груз 200": мы видим, что творится в стране реальное мракобесие, а при этом из всех радиоприемников, телевизоров звучат веселенькие попсовые песни, и все сидят у голубых экранов, и всем до жопы, что происходит за стенами их квартир(простите за выражение). А в "Морфий"? Вы вспомните последние кадры фильма... вокруг не мракобесие - просто мрак, и хуже уже в этой стране вряд ли будет, хотя бы при нас с вами... А люди сидят в кино, смотрят тупой фильм, слушают веселую музыку и все... и все как всегда. А на дворе 1917 год... ну да ладно.
Я не знаю зачем наподать на Балабанова за "отвратительно и жестоко"? Да если бы это был Балабанов такой... Люди такие, а Балабанов - режиссер, и как режиссер он показывает людей такими какими они являются. Понимаю, что возможно вы захотите написать, что мол есть много в людях хорошего - есть. Но если мы будем только смотреть на
хорошее, то картина будет не полной.
Да и милые мои "ихтиандры", которым глубина показалась маленькой, может просто не тот аквариум?
Ну все последнее: "Мало от Булгакова" - так и да! Фильм по мотивам... а это есть не что иное, как ... нет-нет даже не вольная трактовка, а взят сюжет, но наполнен именно тем, что хочет сказать режиссер, а не писатель... Но оба молодцы несомненно.
"Морфий" - хороший фильм хорошего режиссера, по мотивам произведений хорошего писателя.
Вы обратите внимание как Балабанов воздействует на зрителя при помощи музыки! Это уже просто его коронка
Ага, зачастую такое ощущение, что кто-то включает магнитофон. Эту "коронку" вы в любой американской мелодрамке найдете.
Понимаю, что возможно вы захотите написать, что мол есть много в людях хорошего - есть. Но если мы будем только смотреть нахорошее, то картина будет не полной.
То есть вы считаете, что в кино надо показывать любо розовые сопли, либо чернь? А как-то к золотой середине прийти нельзя?
Да и милые мои "ихтиандры", которым глубина показалась маленькой, может просто не тот аквариум
Ну да, это конечно "кино не для всех", тут просто никто ни черта не понял. Ясно.
Ну все последнее: "Мало от Булгакова" - так и да! Фильм по мотивам... а это есть не что иное, как ... нет-нет даже не вольная трактовка, а взят сюжет, но наполнен именно тем, что хочет сказать режиссер, а не писатель... Но оба молодцы несомненно.
Ваш замечательный режиссер просто тупо воспользовался именем талантливого русского писателя и ныне покойного Бодрова, чтобы сделать своей мерзкой киношке хороший пиарчик, потому что если бы не "по мотивам Булгакова" половина зрителей не тратила бы свое время на это.
О, Балабанов, какой молодец "наполнил" фильм тем, что хотел сказать сам, а не Булгаков... А я, как любитель Бугакова скажу, что это было просто противно.
ну вот мы с вами и пришли к единому мнению) ура)
как режиссер он мне не нра, но я люблю его "Мне не больно", больше чем все фильмы Киры Муратовой, которую очень люблю как режиссера....вот такой парадокс.
Это же просто сопливая мелодрама, там куча недостатков
«Морфий» выходит на фоне еще не изжитого скандала вокруг «Груза 200». Хотя в сегодняшней ситуации новая работа вряд ли принесет Алексею Балабанову особенные дивиденды, в его фильмографию она впишется отдельной крупной строкой.
Балабанов только использует тему (молодой врач в российской провинции в разгар большевистской революции становится морфинистом) и стиль (пламенеющий модерн в сплаве с жестким натурализмом) для личного, можно сказать, интимного высказывания о смерти души. Его характер подчеркивается на редкость явной идентификацией автора и персонажа — врача Полякова. Хотя вдвое младший режиссера артист Леонид Бичевин с правильным статичным лицом, конечно, мало похож на Балабанова, но внутренне они близки целым комплексом травматических свойств — уязвимостью, состраданием к бедам русского народа и склонностью к распаду, которую этот народ как мало какой другой умеет культивировать. Вторым свидетельством личных, национально окрашенных намерений режиссера становится великолепная роль Ингеборги Дапкунайте — фельдшерицы Анны Николаевны, разделяющей порок и жребий главного героя. Приглашая западную (по происхождению и по стилю) актрису сыграть русскую бабью жертвенность, Балабанов следует известной российской традиции, высокомерно презирая «буржуйский Запад», одновременно тянуться к нему, как мужчина тянется к красивой недоступной женщине.
Как всегда, режиссер насыщает свое кино провокациями, которые делают зрелище «невыносимым» для чувствительного глаза и сердца, благо провинциальная больница дает в этом смысле бездну возможностей: отпиленная женская нога, разрезанное детское горлышко, роды с неверным поворотом ножки и выходом из заветного места младенцеобразной куклы стоимостью в двадцать тысяч долларов.
После этого данс-макабра такие мелочи, как вуайеристское любование девичьей попкой в туалете или стыдливо изображенный минет (сцена, которую отказалась сыграть Рената Литвинова и честно выполнила другая актриса) выглядят чисто балабановскими приколами, к которым трудно относиться без юмора. Но и закаленных зрителей, уже два десятилетия переваривающих самую крутую «балабановщину», режиссер ухитряется шокировать зрелищем отвратительного еврея, не только крадущего морфий для гнусных целей, но и чуть ли не возглавляющего в регионе большевистский заговор.
Еще до выхода фильма о нем сказано и напечатано изрядное количество глупостей. Две из них наиболее выдающиеся: что после «Морфия» жить не хочется и что это кино не близко широкой аудитории. Разумеется, желания жить у сходивших на этот просмотр не прибавляется, ну так умрите на здоровье и обвините в предсмертной записке Балабанова, если все остальное вокруг, кроме этого злосчастного фильма, вас устраивает. Примерно то же самое говорили по поводу «извращенных и упаднических» картин Ингмара Бергмана его соотечественники-шведы, к которым всегда были готовы присоединиться бдительные советские кинокритики. Это не помешало тем же шведам, и даже некоторым из тех самых советских критиков оплакивать кончину Бергмана как великого гуманиста.
«Простые зрители», в отличие от профессиональных критиков, не обязаны отличать искусство от жизни, но именно они в своем подавляющем большинстве как не пошли на «Груз 200», так не пойдут и на «Морфий», который грузит еще на добрую сотню единиц. Так что в данном случае совершенно нечего волноваться тем, кто считает критерием значительности и полезности фильма массовый успех: лучше бы они задумались о том, почему так популярны и массово успешны были идеи Гитлера или Сталина.
Здесь, однако, возникает зловещее слово «антисемитизм», и в дискуссию вступают блюстители политической корректности. Они довольно убедительно доказывают, что показать плохого русского, поляка или американца, не говоря о немце, сам бог велел, а вот еврея не троньте. Причина, очевидно, в том, что это было угнетенное меньшинство, которое благодаря революции и марксизму-интернационализу поднялось с колен. Ну а что бывает с поднявшимися с колен нациями, которые начинают беспредельничать, мы хорошо знаем по целому ряду исторических примеров, из которых последний нам особенно близок географически. Мне кажется, что за свой «антисемитизм», реальный или мифический, Балабанов сам ответит где положено, а в качестве свидетелей потащит за собой двух покойных соавторов — Михаила Булгакова (чьи рассказы положены в основу сценария) и Сергея Бодрова-младшего (который этот сценарий написал, введя и тенденциозно укрупнив еврейский мотив). Вот пусть в этом месте с этим делом и разбираются.
Спорить об искусстве с точки зрения идеологии вообще довольно бессмысленно, ибо никакой анализ не способен вызвать в человеке те чувства, которые художник не сумел в нем пробудить. Поэтому речь не о том, чтобы противопоставить одним аргументам другие, а о том, чтобы поделиться тем мощным художественным впечатлением, которое этот фильм заставил пережить, а такие люди есть. С их точки зрения, «Морфий» — сильное, жестокое, «упадническое» произведение Балабанова, режиссера консервативного по содержанию, а в этом фильме — и по форме тоже, ибо декаданс и авангард давно вышли из моды. В отличие от «Груза 200», от «Морфия» отвернется значительная часть «прогрессивной критики», не найдя в нем волнующей актуальности. Но как сильно действующий наркотик, он останется жить вместе с вопросами о трагическом смысле/бессмысленности жизни, которые остро стояли еще до появления слова «экзистенциализм» и никуда не денутся после его девальвации.
P.S.
Андрей Плахов - председатель федерации искусствоведов и кинокритиков мира